До этого эти поляки охраняли и расстреливали советских военнопленных
В результате Освободительного похода Красной Армии, в ходе которого удалось частично вернуть территории, утраченные в результате отторжения от России по итогам первой мировой войны Привислинского края, на нашей территории оказалось 130 242 польских военнослужащих. Советский Союз как нейтральная сторона в начавшейся второй мировой войне был вынужден их интернировать. Если бы мы сразу распустили их по домам, это было бы расценено как нарушение нейтралитета.
наш танкист раздаёт советские газеты жителям освобождённого городка.
После окончания Польской кампании Вермахта этнических украинцев и белорусов, имевших жильё на территории, отошедшей к СССР, по домам всё-таки распустили. Три с набольшим тысячи этнических литовцев из отошедшего к Литве Виленского края передали литовскому правительству, и к 3 ноября 1939 года в СССР осталось 43 255 польских военных, из которых 8470 человек были офицерами, полицейскими, осадниками или военными чиновниками. Их распределили по трём лагерям: Козельскому (в Оптиной пýстыни), Старобельскому (ныне на оккупированной украинскими силами части территории ЛНР) и Осташковскому. В последнем, расположенном на одном из островов озера Селиге́р на территории располагавшийся на территории Нило-Столобенской пýстыни, содержались не военные, а жандармы, полицейские и так называемые осадники – отставные военные, получившие поместья на оккупированных Польшей наших территориях. Состав этого лагеря был таким: 5033 полицейских, 150 служащих тюрем, 40 жандармских чинов, 41 человек из корпуса пограничной охраны, 27 осадников и 8 юнаков – польских юнкеров. То есть, 5299 человек. Если вычесть от число из тех самых 8740, то у нас останутся 3441 армейский офицер и генерал.
В настоящее время считается, что все эти три лагеря были ликвидированы в апреле 1940 года, а всех содержавшихся в них поляков расстреляли в Катынском лесу под Смоленском. Однако лагеря продолжали существовать, и происходящее в них докладывалось заместителю народного комиссара внутренних дел Союза ССР комиссару государственной безопасности 3-го ранга Всеволоду Николаевичу Меркулову. Так, 26 октября 1940 года начальник Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР капитан ГБ Пётр Карпович Сопруненко докладывал о том, что 22 октября 1940 года в Козельском лагере покончил жизнь самоубийством путем повешения интернированный кадровый капитан бывшей польской армии Юзеф Михайлович Василевский. Это спецсообщение было составлено на основе внеочередного политдонесения комиссара Козельского лагеря М. М. Алексеева от 23 октября 1940 года (РГВА. Ф. 1/п. Оп. 2в. Д. 5. Д. 160-161). В записке сообщалось, что самоубийство было вызвано запретом на переписку с роднёй, проживавшей в Люблинском воеводстве. Дело в том, что в марте 1940 года полякам запретили переписку с родственниками, оставшимися в генерал-губернаторстве или в областях, присоединённых к Рейху. Почему же её запретили? Да потому что Германия продолжала требовать поляков себе, и чем больше писем приходило в Польшу, тем больше заявок на передачу военнопленных поляков приходило от немцев.
Однако запрет переписки позволил скрыть от немцев лишь ещё не выявленных ими поляков. Выявленных же пришлось передать немцам. Эта передача как раз и происходила в течение апреля 1940 года. Одни поляки отправлялись к немцам с радостью, другие, в основном польские евреи, писали рапорты об оставлении их в СССР. Вот одно из таких писем:
«Прошу не передавать меня каким-либо германским или нейтральным властям, а предоставить мне возможность остаться и работать в Советском Союзе. К этой просьбе у меня имеются следующие основания:
1) Я до сих пор был аполитичен, но в последнее время ближе познакомился и сильно притянут идеологией страны социализма. Я не сомневаюсь, что лично сумею с честью выполнить долг советского гражданина.
2) Я по специальности и образованию инженер текстильной промышленности и не сомневаюсь, что мои знания и опыт могут оказаться весьма полезными стране Советов.
3) Я еврей и до сих пор был подвергнут национальному гнету, что позволяет мне вполне оценить политику национальной свободы Советского Союза».
(Альтман Георгий Соломонович)
Вместе с тем, лагерными оперативниками Козельского лагеря было отмечено: «Кадровый офицерский состав польской национальности заявлений оставаться в СССР не пишет. В связи с начавшейся 3 апреля 1940 г. отправкой военнопленных из Козельского лагеря, большинство офицеров довольны тем, что дождались освобождения из «рабского плена». Правда, некоторые офицеры мечтали попасть в Румынию, перебраться оттуда во Францию и победив Германию, выступить против СССР и восстановить Польшу от Одера до Днепра. Перед отправкой в Германию отправляемым сделали прививки против брюшного тифа и холеры.
Для передачи поляков немцам были созданы четыре распределительных пункта: Брест, Подволочиск, Буск и Кобрин. Там, при пересечении демаркационной линии, поляков обязывали подписывать декларацию о лояльности германским властям. Генералы Мечислав Минкевич и Хенрик Сморавинский, сами находившиеся среди военнопленных, издали распоряжение, чтобы никто из военнопленных офицеров на распределительных пунктах не подписывал никаких деклараций и чтобы все офицеры требовали отправки в нейтральные страны., откуда можно было бы переправиться в Сирию к генералу Вейгану, армия которого вот-вот начнёт наступление на русское Закавказье. Подписавших декларацию, каковых было меньшинство, отправляли домой, остальных – в лагеря военнопленных на территории рейха и генерал-губернаторства. Взамен немцы выдавали нам пленных белорусов, попавших к ним в октябре 39-го. Одновременно с этим Гитлер подписал декрет об освобождении польских военнопленных и переводе их на положение гражданских иностранных рабочих и отправке в промышленность и сельское хозяйство Рейха. Это происходило путём принуждения военнопленных к подписанию трудовых контрактов с отдельными предприятиями и лицами. С этого момента военнопленные лишались опеки со стороны Международного красного креста, за ними устанавливался контроль Гестапо.
После разгрома Франции в Москву стала стекаться информация о подготовке Германии к войне против СССР, и 2 ноября 1940 года Берия направил Сталину записку, в которой впервые предложил создать польскую дивизию. На тот момент в наших лагерях находилось 18 297 военнослужащих, в том числе: двое генералов — дивизионный генерал Мариан Юзеф Янушайтис (1889—1973) и бригадный генерал Мечислав Людвик Боруто-Спехович (1894—1986), 39 полковников и подполковников, майоров и капитанов — 222, поручиков и подпоручиков — 691, младшего комсостава — 4 022, рядовых — 13 321. Помимо этого, во внутренней тюрьме НКВД СССР находилось тогда 22 офицера бывшей польской армии, арестованных органами НКВД как участники различных антисоветских организаций, действовавших на территории западных областей Украины и Белоруссии. В числе них был будущий командир 2-го Польского корпуса генерал Андерс.
Польских офицеров стали собирать в так называемых лагерях особого назначения (О.Н.) №1 О.Н., №2 О.Н., №3 О.Н. Лагерь №1 О.Н. находился на 408-м километре Минского шоссе в 23 км от Смоленска. Лагерь №2 О.Н. находился в 25 км на запад от Смоленска по шоссе Смоленск — Витебск. Лагерь №3 О.Н. находился в 45 км на запад от Смоленска в Красненском районе Смоленской области.
В один из этих лагерей — лагерь №2 О.Н. — был послан в качестве информатора и агента влияния завербованный нашими органами Вацлав Пых, которому было поручено вести тайную просоветскую агитацию и докалывать о настроениях польского офицерья. Пых и стал единственным выжившим среди расстрелянных польских полицаев. Ему тоже выстрелили в голову, и он потерял сознание, но ночью очнулся, выбрался из ещё не закопанной ямы и при помощи местных жителей смог перейти через линию фронта. Потом он попал в Тоцкое, где готовили армию Андерса, прошёл вместе с ней и Персию, и Палестину, где из Армии Андерса дезертировали почти все евреи, и Италию, куда поляков отправили лишь в январе 1944 года, а после войны Пых вернулся в Народную Польшу и поселился в Люблине.
Как же эти поляки стали полицаями? Да очень просто: в суматохе оборонительных боёв под Смоленском железнодорожнике не смогли выделить вагонов для эвакуации лагерей, и те оказались на временно оккупированной территории. За то, что поляки остались у немцев, руководство лагерей понесло наказание. Так, например, лейтенант ГБ Владимир Ветошников был разжалован в рядовые и отправлен на фронт простым сапёром, где и попал а плен, в котором пробыл до 2 апреля 1945 года. Из поляков же немцы сформировали так называемый рабочий батальон № 537, который на самом деле был не рабочим, а охранным.
Дело в том, что в восьми километрах западнее Смоленска есть зона отдыха «Красный Бор». Сейчас это большое лечебно-профилактическое учреждение, а тогда, во время оккупации, в Красном Бору находилась немецкая разведывательная школа «Сатурн» – тот самый, о котором написал свою трилогию Василий Ардаматский, и по которой была снята серия художественных фильмов «Путь в “Сатурн”», «Конец “Сатурна”» и «Бой после победы». Там же была построена ставка Гитлера «Беренхалле» – Медвежье Логово. Строили её советские военнопленные. Вскоре после занятия Смоленска немецкими войсками, в августе 1941 года, в конце 1-й Красненской улицы для русских военнопленных был создан лагерь, под номером 126, в котором содержалось несколько десятков тысяч военнопленных командиров и красноармейцев. Это был не лагерь, приспособленный к содержанию пленных в сколько-нибудь человеческих условиях, а, по общему отзыву, какой-то загон, где люди жили в помещениях без окон и дверей, в условиях неописуемой скученности. Охраняли же этот лагерь те самые поляки, которые до этого были в нашем плену.
Когда строительство подошло к концу, полякам было приказано расстрелять русских, что они с радостью выполнили, но после этого настал и черёд поляков.
Далеко от места их отводить не стали – расстреляли на месте бывшего пионерлагеря, непосредственно примыкающего с запада к «Красному Бору».
Гестаповцы связывали им руки, накидывали на голову шинель и обматывали её другим концом той же верёвки, которой были связаны руки. В таком положении их подводили к краю ямы и стреляли им в затылок. Здесь надо сказать, что такая методика в расстрела сильно отличается от той, которая применялась в НКВД – у нас стреляли не в затылок, а в основание черепа.
В октябре 1941 года бывший премьер-министр Польши, сотрудник польского посольства в Москве Леон Козловский, зачисленный в армию Андерса по личному распоряжению самого Андерса, получил от него командировочное удостоверение и выехал в Москву, после чего вместе с двумя офицерами-сопровождающими перешёл линию фронта и перешёл на сторону немцев. Он-то и предложил гитлеровцам устроить такую провокацию, которая раз и навсегда поссорит польский и русский народы и сделает поляков верными союзниками Гитлера в борьбе с русскими и евреями. Поначалу от предложения Козловского фрицы высокомерно отмахнулись, считая, что победят нас и без этого, но после Сталинграда немцам стало ясно, что войну теперь они уже точно не выиграют, и весь вопрос состоит в том, на каких условиях будет заключён мир, и одним из козырных тузов в этой игре стал польский вопрос.
И вот, когда сразу после Сталинграда немцам понадобились изрядно подгнившие польские трупы, немцы начали их откапывать. Некоторым откопанным полякам насовали в шинели советских газет, датированных апрелем 1940 года, как будто, находясь в наших лагерях, поляки читали по-русски «Правду», «Известия» или «Красную Звезду».
Немцам было не впервой устраивать подобные фейки. Вспомните хотя бы Глейвицкий инцинент, когда 31 августа 1939 отряд немецких диверсантов, переодетых в польскую военную форму, напал на немецкую радиостанцию в приграничном городе Глейвиц. Роль «погибших во время нападения» польских вояк сыграли трупы узников концлагерей, умерщвлённые посредством инъекций и уже после этого доставленные на место событий. В катынском же случае умерщвлять никого не пришлось: основную массу трупов составили польские полицаи, расстрелянные после того, как они расстреляли русских военнопленных, а высших офицеров с именами с некогда громкими именами выкопали в Дрездене – их расстреляли за год до этого в Кёнигштайне после побега оттуда французского генерала Жиро. Из Кёнигштайна, в частности, доставили труп того самого Сморавинского, а также труп генерала Бронислава Богатыревича.
Немцы сфабриковали и письма от родственников, и даже дневники польских офицеров. В сфабрикованном дневнике майора Адама Сольского последняя запись вообще сделана якобы перед самым расстрелом. Майор якобы пишет о том, что расстрельная команда отобрала у него часы и обручальное кольцо. Странно при этом, что она не отобрала у него дневник и карандаш. Всего в Козьих горах на 2815 опознанных трупах было найдено 3184 предмета, позволявших установить личность погибших, чего НКВД, если бы расстрелы производил он, допустить никак бы не мог.
13 апреля Берлинское радио объявило о раскрытии очередного русского злодеяния:
« Нами получено срочное сообщение из Смоленска. Жители области указали немецким властям место, где большевики проводили акции массового уничтожения и где ГПУ ликвидировало 10000 польских офицеров. Представители немецких властей отправились в указанное место, именуемое Козья Гора, — это метеорологическая станция в 10 километрах восточное Смоленска. Была обнаружена могила шириной 28 метров, в ней находились 3000 трупов польских офицеров, уложенных друг на друга в двенадцать слоев. На офицерах было обычное обмундирование, некоторые связаны, у каждого — пулевое отверстие в затылочной части».
Это сообщение тут же, как и ожидали немцы, привело к разрыву с Москвой польского эмигрантского правительства. Владислав Сикорский выступил с резкими обвинениями в адрес СССР, требуя от Черчилля разрыва отношений со Сталиным. Через несколько недель, 4 июля 1943 года генерал брони Сикорский, его дочь Зофья и начальник штаба бригадный генерал Тадеуш Климецкий погибли в авиакатастрофе близ Гибралтара. Выжил лишь пилот-чех Эдуард Прчал, который так и не смог внятно объяснить, почему в этот вылет он надел спасательный жилет, хотя обычно не делал этого.
Когда территория Смоленской области вновь перешла в наши руки, на место немецких раскопок отправилась комиссия, которую возглавил генерал-лейтенант (позднее – генерал-полковник) медицинской службы академик Николай Нилович Бурденко.
Способ, которым расстреливали немцы идентичен тому, которым расстреляны поляки в Катыни – тот же выстрел в затылок, те же связанные руки, тот же Walter PPK.
«Я, в бытность мою в Орле как член правительственной комиссии раскопал почти 1000 трупов и нашел, что 200 расстрелянных советских граждан имеют те же самые ранения, что и польские офицеры», – писал Бурденко Молотову. Удивительное однообразие ранений и локализация выстрела в очень ограниченной части затылочной кости позволяют заключить, что выстрел производился умелой рукой. Бурденко также составил коллекцию из 25 черепов казненных немцами русских граждан для установления несомненного тождества ран с теми, что были обнаружены у трупов в Катынском лесу.
Майор Адам Сольский в 1939 году, в правом верхнем углу «Игнат» в 1944 году.
Все расстрелянные поляки, как и русские в Орле и как 700 пациентов психбольницы в Воронеже, были убиты из Вальтеров PPK – точно таких же, как тот, из которого потом якобы застрелился Гитлер. Это был стандартный полицейский пистолет, состоявший на вооружении в Гестапо. Немецкими оказались и те самые верёвки, которыми полякам связывали руки и шею – такой тип шпагата в СССР в те годы вообще не производился. Да и узел, использовавшийся при связывании, также весьма характерен для гестаповцев.
Способ связывания рук, характерный для гестаповцев. Труп, идентифицирован как подпоручик Якубович Добеслав Стефанович. Труп однако же явно свежий. Раскопан немцами 4 мая 1943 года.
Ещё одним проколом немцев было то обстоятельство, что на месте расстрела в довоенные времена был пионерский лагерь Промстрахкассы — так тогда назывались кассы взаимного страхования и взаимопомощи промысловой кооперации. Конечно, в апреле 1940 года он пустовал, но летом того же года, а также летом сорок первого в него завозили пионеров – первая смена уехала из лагеря 20 июня, а 23 должна была заехать вторая, но из-за начавшейся войны не заехала. Вряд ли бы пионеров завозили туда, где на малой глубине были зарыты четыре с лишним тысячи трупов. Но и это ещё не всё: в июне 1940 года на госдаче в Козьих Горах, на окраине того самого леса, в 400 метрах от захоронения, ловили рыбу члены Политбюро Ворошилов и Каганович.
Помимо офицеров – а Козельский лагерь был чисто офицерским – среди трупов были и нижние чины, и гражданские, и даже одна женщина. Даже по немецким документам «…из 4143 эксгумированных немцами трупов, 688 трупов были в солдатской униформе и не имели при себе никаких документов, а около 20% всех эксгумированных составляли люди в гражданской одежде».
Самым же наглядным свидетельством того, что поляки были расстреляны уже при немцах, оказались найденные в карманах трупов денег генерал-губернаторства, хождение которых началось в оккупированной немцами Польше 8 мая 1940 года. Причём обнаружены они были ещё поляками, приглашёнными немцами в качестве свидетелей. Нашей же комиссией были найдены даже имперские кредитные банковские билеты, то есть, немецкие оккупационные деньги, которыми немцы расплачивались с поляками за охрану и расстрелы русских военнопленных.
То, кого расстреляли немцы, для нашей комиссии не было секретом, но отвергая обвинения сначала немцев, а потом и Запада, всей правды решили не раскрывать: расстрелянные немцами польские коллаборационисты выглядели столь неприглядно, что рассказ правды о них испортил бы отношения с поляками ничуть не меньше, чем признание в том, что поляков расстреляли мы. Однако замалчивание того, что расстреляны были именно польские полицаи, не позволило нам доказать в Нюрнберге, что поляков расстреляли именно немцы.
Труп, одетый в майорский мундир, названный немцами трупом Адама Сольского. Немецкий ляп заключается ещё и в том, что в соответствии с «Положением о военнопленных» от 19 марта 1931 года, военнопленным разрешается носить их форменную одежду, но без отличительных знаков, присвоенных чину или должности.
Многие якобы расстрелянные поляки после войны стали обнаруживаться живыми. Так, живым оказался поручик Збигнев Богуцкий, который впоследствии воевал в 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко. Нашёлся после войны и автор дневника Адам Сольский (Adam Teofil Solski). Нашёлся он, правда, там под другой фамилией. Дело в том, что будучи уроженцем Милятичей, что в окрестностях Львова, Сольский не подлежал передаче в Германию. Поэтому ещё в Козельске он назвался именем умершего солагерника, уроженца города Липно Варшавского воеводства, заявив, что прошедшей ночью скончался не поручик запаса Иосиф Александрович Шульц, а майор 57-го пехотного полка Адам Марьянович Сольский. Немецкая фамилия новоиспечённого Шульца, которую он теперь писал не Szulc, а Schultz, позволила ему войти в доверие к немцам, и те охотно взяли его в полицаи. В 1943 году по заданию немцев Юзеф Шульц вступил в подразделение NSZ под командованием английского шпиона Леонарда Зуб-Здановича, который в рамках спецоперации «Smallpox» был десантирован англичанами на территории Западной Украины. Затем уже под псевдонимом «Игнат» это Шульц был замечен на Виленщине в составе 5-й партизанской бригады Армии Крайовой, которая под предводительсвом майора Зигмунда Шендзеляжа (польск. Zygmunt Edward Szendzielarz) занималась разбоем на литовских хуторах, да помогала немцам уничтожать в лесах у озера Нарочь партизанскую бригаду имени Ворошилова.
Упоминание о Юзефе Шульце есть и в воспоминаниях боевика Армии Крайовой Эдварда Ярковского, также воевавшего в бригаде Шендзеляжа.
«Игнат», он же Адам Сольский, во главе колонны 5-й партизанской бригады Армии Крайовой в Виленском крае, весна 1944 года.
23 июня 1944 года Сольский под псевдонимом «Игнат» участвовал в расстреле 200 мирных жителей села Дубинки. В марте 1945 года через территорию протектората Богемия он вместе с бригадой ушёл на запад, и был принят на службу во 2-й Корпус Войска Польского под командованием генерала Андерса в Италии. В 1946 году бывший Адам Сольский эмигрировал в Великобританию, а в 1952 переехал в США.
На тот момент, когда Горбачёв решил признать вину Нашей Страны в Катынском расстреле, Адам Сольский был ещё жив и преспокойно проживал в Нью-Йорке. Умер он в 1994 году в 99-летнем возрасте. Пока он воевал и бандитсвовал под чужой фамилией, его жена Леонтина и дочь Ева считали отца убитым русскими большевиками.
Пани Сольска и её дочь Ева, которые до конца жизни думали, что Адама Сольского убили русские.
В Козельском лагере оказался и брат Сольского Казимир, который тоже числится среди расстрелянных. На самом же деле, он также вступил в армию Андерса, но умер в госпитале в Бузулуке получив ранение в пьяной драке, возникшей среди польских офицеров. Сын Казимира Сольского, думавший, что его отец был убит в Катыни, был включён в состав польской делегации, летевшей в Смоленск на президентском самолёте. 10 апреля 2010 года самолёта Ту-154 с этой делегацией из-за произведённого американскими спецслужбами переориентирования спутниковой навигационной системы GPS, установленной на борту авиалайнера, потерпел катастрофу.
Кстати говоря: Незадолго до своей таинственной смерти депутат Госдумы Виктор Иванович Илюхин обратился с письмом к руководству Государственной думы, где сообщил, что 25 мая 2010 года к нему обратился человек, который сообщил ему, что готов предоставить сведения о подделке важнейших исторических документов в российских архивах. Среди подделок было и то самое письмо Берии Сталину, на котором основаны все доказательства якобы имевшего место расстрела польского офицерья нашими спецслужбами.
источник