Михаил Шолохов
115 лет назад (24 мая 1905 года на хуторе Кружилинском в станице Вешенской) родился выдающийся советский писатель Михаил Шолохов.Лауреат
Нобелевской премией, Сталинской, Ленинской и Нобелевской премиями. Дважды Герой Соцтруда. Автор "Тихого Дона", "Поднятой целины"...
Выдающийся, но в упор не замечаемый в нынешней России.
Нашел в Сети статью о юбиляре. Мне показалась интересной.
О Шолохове и войне против него
https://kosarex.livejournal.com/1994868.html
28 мая 2015 г.
автор поста -- сам писатель, и довольно интересный, так что в тексте про Шолохова очень много инсайда, от сердца профессионала.
Оригинал взят у
kosarex в О Шолохове и войне против негоПо случая 110 лет со дня рождения Шолохова решили в сети проявить активность. Мне на глаза попался этот пасквиль http://maxpark.com/community/129/content/3482606?utm_campaign=mostinteresting&utm_source=newsletter
Роман Шолохова Тихий Дон раньше критиковали за то, что народ его читал, сейчас критикуют, поскольку его мало читают. На фоне убогой советской литературы роман выделялся в положительную сторону. А, чем, собственно, запомнится советская литература в будущем? Мастер и Маргарита, Аэлита, Тихий Дон, стихи Есенина и Маяковского, кое-какие стихи Пастернака и Мандельштама. Список можно расширить, Роковые яйца и Собачье сердце того же Булгакова, Гиперболоид инженера Гарина того же Толстого, Шукшин, ещё стихи Есенина и Маяковского, ещё стихи Пастернака и Мандельштама. Остальное для специалистов. Хождение по мукам того же Толстого, Симонов как высшее достижение соцреализма, Как закалялась сталь Островского - любимая книга коммунистов всего мира. Бабель с Беней Крик - важно для постижения криминального мышления большевиков и перестройщиков. Галич и Высоцкий - история диссидентства. Последняя точка в развитии и смерти советской литературы - Дети Арбата как пример убогости советской и антисоветской литературы в одном флаконе. Это уже для историков, равно Гладков с Цементом как пример изначальной убогости идеи советской литературы - на месте классической русской культуры устроить новодел.
Наше время ещё занятнее, поскольку на месте советского новодела решили устроить либеральный новодел. И тут оказалось, что строительного материала нет. В конце концов писатель является строительным материалом любой литературы, а не доходы книгоиздательств и отличная полиграфическая база. Тут со мной могут поспорить, мол, читатель тоже является строительным материалом, восхищение критиков передается читателям и училкам, растет новое, восхищенное поколение, жаждущее достать деньги из кармана и сделать книгоиздание ещё более выгодным. Читатель, конечно, влияет, но именно писатели являются строительным материалом, а читатели, когда их мнение вечно формируют, да мозги компостируют, превращаются в зыбучий песок, вроде, поглотили написанное, глянь, а литературное здание куда-то исчезло.
Шолохов, безусловно, был строительным материалом советской литературы. Роман Тихий Дон читали, Поднятую целину заставляли читать в школах. Шолохов был любимцем Сталина. Его всячески пытались дискредитировать. И тут надо запомнить раз и навсегда. Не было просто попыток дискредитировать Шолохова, Булгакова, Толстого или Есенина. Речь шла о критике, как заговоре с целью убийства. Это Маршак с Суроковым в хрущевскую оттепель подняли волну критики Пастернака с целью отрезать Пастернака от доходов от переводов литературы и в идеале посадить в тюрьму. Времена были иные, возможности изменились. Шолохова же просто пытались убить.
Принять надо это спокойно, как естественную часть нравов. Мейерхольд с Немеровичем-Данченко вечно друг на друга доносы клепали. Критики Булгакова волну гнали именно с целью побудить власть принять решение считать Булгакова врагом народа, далее Лубянка, расстрел или смерть в ГУЛАГе. Кстати, убийцы того времени многого добивались. Замочили Есенина, посадили и тем самым ликвидировали Мандельштама. Окружение Горькова прямо считало, что Горькова убили. Гумилева расстреляли. Блок умер от голода. Маяковский от самоубийства, но травили его с целью вызвать арест и ликвидацию. Про малоизвестных читателей трудно сказать. Иногда попадаются имена - ликвидировали поэта Васильева. Это 30-ые годы. Система также ликвидировала своих. Бабель дружил с Ежовым семьями. На чекизме поднялся, чекизм его же уничтожил.
Нынешняя тоска по Сталину это также тоска по старым временам, когда убивали с помощью анонимок, распускания слухов и критики в литературных изданиях. А Шолохова реально хотели убить. Например, большевик Коган руководил НКВД по Ростовской области и пытался прямо заставить друзей Шолохова написать на него доносы, чтобы были основания схватить его как врага народа и уничтожить. В итоге Шолохов с приятелем был вынужден окольными путями бежать к Сталину и просить заступничество. Только так избежал смерти - доказал, что под него роет Коган. История известная. Так что, пресловутая критика Шолохова и многих иных писателей по сути отражают удачные или неудачные попытки убийства, а нынешняя критика Шолохова или Булгакова как раз из разряда скрежетания зубами - ах, не удалось замочить, но мы и после смерти писателей им отомстим.
История с обвинением Шолохова в том, что не он является автором Тихого Дона, понятна. Шла борьба за посты и деньги. Есенина замочили, поскольку он поехал в Питер избираться в руководство Ленинградской организации писателей. Приехал, остановился в гостинице, позвонил и зашел к Анне Ахматовой, оставил ей свой телефон в номере, короче, вернулся назад отдохнуть и выпить водки, а наутро уже был трупом со следами зверских избиений. Впрочем, Анна Ахматова - сомнительная личность. Она явно имела кое-какое отношение к убийству Гумилева. А до этого тоже шла литературная критика сперва Гумилева, а потом Есенина. Недаром архивы по сей день засекречены. Там же конкретные имена и фамилии, позволяющие выяснить, кто под кого копал. Разоблачения грозят конфликтом не только по линии евреи - русские, но и евреи - евреи. Есенину не только Каменев покровительствовал. Убить Есенина - прямое неуважение к Каменеву и многим иным. В каком-то смысле убийцам Гумилева повезло, что Лариса Рейснер умерла в Афганистане. А ведь могла не заболеть и потом сделать блестящую карьеру. Когда копали смертельную ловушка для Шолохова, копали заодно под Серафимовича и косвенно под Сталина. Горький покровительствовал многим писателям, его очень ценили за отзывчивость. Естественно, убийство сына Горькова, а потом и самого Горькова многим кислород перекрыла.
Впрочем, если мы посмотрим всю историю травли Шолохова, включая опус Кафырина, то мы обнаружим интересный момент - пытаясь доказать, что Шолохов не сам написал Тихий Дон, перерыли всё, меняли версию за версией. Это работа не стиле четкого поиска, а в стиле найти любой ценой и уничтожить. Кстати, история отлучения Шолохова от Сталина после Второй мировой подозрительно напоминает групповой заговор. Якобы, Шолохов пил в гостинице Москва с литераторами, подходит адъюдант Сталина и приглашает на встречу, а Шолохов спьяну ляпает - товарищ Сталин может подождать. Ситуация внешне немыслимая по тем временам, но вполне в логике заговора. Адъдант сознательно называет не то время для встречи, затем участники заговора дружно пускают слух о фразе Шолохова. Убить не удалось, Сталин запретил трогать Шолохова, но потом больше не встречался, поскольку встречаться - показать, что он что-то заподозрил.
Проблема Шолохова в том, что он от рождения не был казаком, а к казакам испытывал странное чувство любви и зависти. В чем-то это ему помогло. Но, Шолохов погорел на продразверстке, почувствовал власть, создал конфликт, нажил врагов. Причем, врагов серьезных, готовых до конца дней своих утверждать, что Шолохов присвоил себе чужую рукопись. Провинциальные страсти - штука серьезная. Кстати, один такой личный враг Шолохова потом до конца своих дней работал в газете Известия. Зато возвышение Шолохова тоже понятно. Шолохову помог бывший казак Серафимович. Учтите, что комсомольцы в те времена были редки, причем, чем раньше примкнули к советской власти, тем ценнее. Шолохову помогли устроиться в Москве, ранние рассказы напечатали.
Тут самое любопытное в дискуссии о Шолохове это попытки рассматривать Тихий Дон отдельно от Поднятой целины, как доказательства способности Шолохова написать роман, и ранних рассказов Шолохова как доказательства, что он эти рассказы у кого-то стибрил. Давайте поставим вопрос с практической точки зрения - если Шолохов стибрил Тихий Дон, то обязан тем паче стибрить у кого-то свои ранние рассказы. Если Шолохов как бы принципиально роман потянуть не мог, то не мог потянуть также Поднятую целину. Если у нас не исследуют нечто важное для разоблачения или оправдания, то перед нами не поиск истины. Истина же была проста - у Шолохова был колоссальный блат. И помощью Серафимовича он, безусловно, пользовался.
Про Серафимовича можно сказать четко - несчастье помогло. Ругнул Троцкого, был вынужден войти в группу писателей, ищущих поддержку у Сталина. А Сталин выиграл борьбу с Троцким. Возврат к версии, что Серафимович написал за Шолохова ранние рассказы это от безнадеги. Мало того стиль у Серафимовича иной, надо быть полным извращенцем, чтобы дарить свои неудачные рассказы начинающему "автору", неспособному написать нечто равноценное. Кофырин явно рассчитывает, что версию про Серафимовича примут, поскольку читатели Серафимовича не читали. И весь электронный анализ текстов давно опровергнут нормальным электронным анализом, включая независимую экспертизу на Западе. Важнее иное, он наверняка редактировал ранние рассказы Шолохова, правил, учил методам мастерства, далее Шолохов переписывал, правил сам, получал одобрение, нес рассказы в редакцию. Я уж не говорю про рассказы о своей жизни, наблюдения, знакомство с зарисовками, которые потом не стал печатать.
Кофырин обвиняет Шолохова, что он описывает места, где тот не был, а был Серафимович. Не стоит забывать, что Шолохов из тех мест, где жили казаки, то есть, он не просто мог оценить рассказы Серафимовича, но и сравнить с другими рассказами. И, кстати, подобное сравнение часто помогает оценить рассказчика, зажечься темой, испытать прилив воображения. Такое может быть предметом зависти, а не обвинения. Самые удачные литературные произведения по сути часто являются литературной переделкой чужих историй. Берете чужую историю, и она начинает жить самостоятельной жизнью. Грубо говоря, приходил к казачке заниматься сексом - молодая вдовушка, наслушался разного, стал писать, образ погибшего мужа трансформировался, да и её образ тоже трансформировался, сам не заметил, как в итоге пришлось литературную героиню утопить в реке. Вот вам и образ Натальи.
Каждый имеет право судить по себе, для меня естественно, что, вроде бы пересказывая чужую историю в рассказе Страх, я заставил героя делать то, что мне близко. Он у меня трусцой занялся, в институт пролез так, как можно было поднять до окна у многих зданий на старом Арбате, который помню с детства. Если Кофырин на это не способен, то это его проблемы. Если он думает, что гениями не становятся, гениями рождаются, в том смысле, что ранние рассказы Шолохова должны быть великими, то ему не понять Маяковского, писавшего, что он рад, что в Бутырской тюрьме у него изъяли ранние произведения. Он никогда не поймет Хемингуэя, который мог восстановить свои ранние рассказы, "случайно" утерянные его женой, которая возненавидела его увлечения литературой.
Впрочем, только приступ зависти мог заставить Кофырина говорить, что книги должны издаваться без имени автора, пускай читатель сам оценит текст и узнает автора. Знаешь, дурачок, я могу писать лучше Хармса и написал кое-что лучше Хармса. Кстати, не так уж это сложно.А мне это нужно? Бездарям нужно, они могут создать впечатление, будто они написали то, что другие не писали. Неважно, кто был автором романа Тихий Дон, если бы книги выходили без подписи. Приписали бы роман не Шолохову, не Крюкову или Серафимовичу, нет, погнали бы волну анализа и приписали бы Эренбургу или Бабелю, лет через тридцать передумали и приписали бы Маршаку или Рождественскому.
З.Ы. Кончились сигареты, потом продолжу.
Нобелевской премией, Сталинской, Ленинской и Нобелевской премиями. Дважды Герой Соцтруда. Автор "Тихого Дона", "Поднятой целины"...
Выдающийся, но в упор не замечаемый в нынешней России.
Нашел в Сети статью о юбиляре. Мне показалась интересной.
О Шолохове и войне против него
https://kosarex.livejournal.com/1994868.html
28 мая 2015 г.
автор поста -- сам писатель, и довольно интересный, так что в тексте про Шолохова очень много инсайда, от сердца профессионала.
Оригинал взят у
kosarex в О Шолохове и войне против негоПо случая 110 лет со дня рождения Шолохова решили в сети проявить активность. Мне на глаза попался этот пасквиль http://maxpark.com/community/129/content/3482606?utm_campaign=mostinteresting&utm_source=newsletterРоман Шолохова Тихий Дон раньше критиковали за то, что народ его читал, сейчас критикуют, поскольку его мало читают. На фоне убогой советской литературы роман выделялся в положительную сторону. А, чем, собственно, запомнится советская литература в будущем? Мастер и Маргарита, Аэлита, Тихий Дон, стихи Есенина и Маяковского, кое-какие стихи Пастернака и Мандельштама. Список можно расширить, Роковые яйца и Собачье сердце того же Булгакова, Гиперболоид инженера Гарина того же Толстого, Шукшин, ещё стихи Есенина и Маяковского, ещё стихи Пастернака и Мандельштама. Остальное для специалистов. Хождение по мукам того же Толстого, Симонов как высшее достижение соцреализма, Как закалялась сталь Островского - любимая книга коммунистов всего мира. Бабель с Беней Крик - важно для постижения криминального мышления большевиков и перестройщиков. Галич и Высоцкий - история диссидентства. Последняя точка в развитии и смерти советской литературы - Дети Арбата как пример убогости советской и антисоветской литературы в одном флаконе. Это уже для историков, равно Гладков с Цементом как пример изначальной убогости идеи советской литературы - на месте классической русской культуры устроить новодел.
Наше время ещё занятнее, поскольку на месте советского новодела решили устроить либеральный новодел. И тут оказалось, что строительного материала нет. В конце концов писатель является строительным материалом любой литературы, а не доходы книгоиздательств и отличная полиграфическая база. Тут со мной могут поспорить, мол, читатель тоже является строительным материалом, восхищение критиков передается читателям и училкам, растет новое, восхищенное поколение, жаждущее достать деньги из кармана и сделать книгоиздание ещё более выгодным. Читатель, конечно, влияет, но именно писатели являются строительным материалом, а читатели, когда их мнение вечно формируют, да мозги компостируют, превращаются в зыбучий песок, вроде, поглотили написанное, глянь, а литературное здание куда-то исчезло.
Шолохов, безусловно, был строительным материалом советской литературы. Роман Тихий Дон читали, Поднятую целину заставляли читать в школах. Шолохов был любимцем Сталина. Его всячески пытались дискредитировать. И тут надо запомнить раз и навсегда. Не было просто попыток дискредитировать Шолохова, Булгакова, Толстого или Есенина. Речь шла о критике, как заговоре с целью убийства. Это Маршак с Суроковым в хрущевскую оттепель подняли волну критики Пастернака с целью отрезать Пастернака от доходов от переводов литературы и в идеале посадить в тюрьму. Времена были иные, возможности изменились. Шолохова же просто пытались убить.
Принять надо это спокойно, как естественную часть нравов. Мейерхольд с Немеровичем-Данченко вечно друг на друга доносы клепали. Критики Булгакова волну гнали именно с целью побудить власть принять решение считать Булгакова врагом народа, далее Лубянка, расстрел или смерть в ГУЛАГе. Кстати, убийцы того времени многого добивались. Замочили Есенина, посадили и тем самым ликвидировали Мандельштама. Окружение Горькова прямо считало, что Горькова убили. Гумилева расстреляли. Блок умер от голода. Маяковский от самоубийства, но травили его с целью вызвать арест и ликвидацию. Про малоизвестных читателей трудно сказать. Иногда попадаются имена - ликвидировали поэта Васильева. Это 30-ые годы. Система также ликвидировала своих. Бабель дружил с Ежовым семьями. На чекизме поднялся, чекизм его же уничтожил.
Нынешняя тоска по Сталину это также тоска по старым временам, когда убивали с помощью анонимок, распускания слухов и критики в литературных изданиях. А Шолохова реально хотели убить. Например, большевик Коган руководил НКВД по Ростовской области и пытался прямо заставить друзей Шолохова написать на него доносы, чтобы были основания схватить его как врага народа и уничтожить. В итоге Шолохов с приятелем был вынужден окольными путями бежать к Сталину и просить заступничество. Только так избежал смерти - доказал, что под него роет Коган. История известная. Так что, пресловутая критика Шолохова и многих иных писателей по сути отражают удачные или неудачные попытки убийства, а нынешняя критика Шолохова или Булгакова как раз из разряда скрежетания зубами - ах, не удалось замочить, но мы и после смерти писателей им отомстим.
История с обвинением Шолохова в том, что не он является автором Тихого Дона, понятна. Шла борьба за посты и деньги. Есенина замочили, поскольку он поехал в Питер избираться в руководство Ленинградской организации писателей. Приехал, остановился в гостинице, позвонил и зашел к Анне Ахматовой, оставил ей свой телефон в номере, короче, вернулся назад отдохнуть и выпить водки, а наутро уже был трупом со следами зверских избиений. Впрочем, Анна Ахматова - сомнительная личность. Она явно имела кое-какое отношение к убийству Гумилева. А до этого тоже шла литературная критика сперва Гумилева, а потом Есенина. Недаром архивы по сей день засекречены. Там же конкретные имена и фамилии, позволяющие выяснить, кто под кого копал. Разоблачения грозят конфликтом не только по линии евреи - русские, но и евреи - евреи. Есенину не только Каменев покровительствовал. Убить Есенина - прямое неуважение к Каменеву и многим иным. В каком-то смысле убийцам Гумилева повезло, что Лариса Рейснер умерла в Афганистане. А ведь могла не заболеть и потом сделать блестящую карьеру. Когда копали смертельную ловушка для Шолохова, копали заодно под Серафимовича и косвенно под Сталина. Горький покровительствовал многим писателям, его очень ценили за отзывчивость. Естественно, убийство сына Горькова, а потом и самого Горькова многим кислород перекрыла.
Впрочем, если мы посмотрим всю историю травли Шолохова, включая опус Кафырина, то мы обнаружим интересный момент - пытаясь доказать, что Шолохов не сам написал Тихий Дон, перерыли всё, меняли версию за версией. Это работа не стиле четкого поиска, а в стиле найти любой ценой и уничтожить. Кстати, история отлучения Шолохова от Сталина после Второй мировой подозрительно напоминает групповой заговор. Якобы, Шолохов пил в гостинице Москва с литераторами, подходит адъюдант Сталина и приглашает на встречу, а Шолохов спьяну ляпает - товарищ Сталин может подождать. Ситуация внешне немыслимая по тем временам, но вполне в логике заговора. Адъдант сознательно называет не то время для встречи, затем участники заговора дружно пускают слух о фразе Шолохова. Убить не удалось, Сталин запретил трогать Шолохова, но потом больше не встречался, поскольку встречаться - показать, что он что-то заподозрил.
Проблема Шолохова в том, что он от рождения не был казаком, а к казакам испытывал странное чувство любви и зависти. В чем-то это ему помогло. Но, Шолохов погорел на продразверстке, почувствовал власть, создал конфликт, нажил врагов. Причем, врагов серьезных, готовых до конца дней своих утверждать, что Шолохов присвоил себе чужую рукопись. Провинциальные страсти - штука серьезная. Кстати, один такой личный враг Шолохова потом до конца своих дней работал в газете Известия. Зато возвышение Шолохова тоже понятно. Шолохову помог бывший казак Серафимович. Учтите, что комсомольцы в те времена были редки, причем, чем раньше примкнули к советской власти, тем ценнее. Шолохову помогли устроиться в Москве, ранние рассказы напечатали.
Тут самое любопытное в дискуссии о Шолохове это попытки рассматривать Тихий Дон отдельно от Поднятой целины, как доказательства способности Шолохова написать роман, и ранних рассказов Шолохова как доказательства, что он эти рассказы у кого-то стибрил. Давайте поставим вопрос с практической точки зрения - если Шолохов стибрил Тихий Дон, то обязан тем паче стибрить у кого-то свои ранние рассказы. Если Шолохов как бы принципиально роман потянуть не мог, то не мог потянуть также Поднятую целину. Если у нас не исследуют нечто важное для разоблачения или оправдания, то перед нами не поиск истины. Истина же была проста - у Шолохова был колоссальный блат. И помощью Серафимовича он, безусловно, пользовался.
Про Серафимовича можно сказать четко - несчастье помогло. Ругнул Троцкого, был вынужден войти в группу писателей, ищущих поддержку у Сталина. А Сталин выиграл борьбу с Троцким. Возврат к версии, что Серафимович написал за Шолохова ранние рассказы это от безнадеги. Мало того стиль у Серафимовича иной, надо быть полным извращенцем, чтобы дарить свои неудачные рассказы начинающему "автору", неспособному написать нечто равноценное. Кофырин явно рассчитывает, что версию про Серафимовича примут, поскольку читатели Серафимовича не читали. И весь электронный анализ текстов давно опровергнут нормальным электронным анализом, включая независимую экспертизу на Западе. Важнее иное, он наверняка редактировал ранние рассказы Шолохова, правил, учил методам мастерства, далее Шолохов переписывал, правил сам, получал одобрение, нес рассказы в редакцию. Я уж не говорю про рассказы о своей жизни, наблюдения, знакомство с зарисовками, которые потом не стал печатать.
Кофырин обвиняет Шолохова, что он описывает места, где тот не был, а был Серафимович. Не стоит забывать, что Шолохов из тех мест, где жили казаки, то есть, он не просто мог оценить рассказы Серафимовича, но и сравнить с другими рассказами. И, кстати, подобное сравнение часто помогает оценить рассказчика, зажечься темой, испытать прилив воображения. Такое может быть предметом зависти, а не обвинения. Самые удачные литературные произведения по сути часто являются литературной переделкой чужих историй. Берете чужую историю, и она начинает жить самостоятельной жизнью. Грубо говоря, приходил к казачке заниматься сексом - молодая вдовушка, наслушался разного, стал писать, образ погибшего мужа трансформировался, да и её образ тоже трансформировался, сам не заметил, как в итоге пришлось литературную героиню утопить в реке. Вот вам и образ Натальи.
Каждый имеет право судить по себе, для меня естественно, что, вроде бы пересказывая чужую историю в рассказе Страх, я заставил героя делать то, что мне близко. Он у меня трусцой занялся, в институт пролез так, как можно было поднять до окна у многих зданий на старом Арбате, который помню с детства. Если Кофырин на это не способен, то это его проблемы. Если он думает, что гениями не становятся, гениями рождаются, в том смысле, что ранние рассказы Шолохова должны быть великими, то ему не понять Маяковского, писавшего, что он рад, что в Бутырской тюрьме у него изъяли ранние произведения. Он никогда не поймет Хемингуэя, который мог восстановить свои ранние рассказы, "случайно" утерянные его женой, которая возненавидела его увлечения литературой.
Впрочем, только приступ зависти мог заставить Кофырина говорить, что книги должны издаваться без имени автора, пускай читатель сам оценит текст и узнает автора. Знаешь, дурачок, я могу писать лучше Хармса и написал кое-что лучше Хармса. Кстати, не так уж это сложно.А мне это нужно? Бездарям нужно, они могут создать впечатление, будто они написали то, что другие не писали. Неважно, кто был автором романа Тихий Дон, если бы книги выходили без подписи. Приписали бы роман не Шолохову, не Крюкову или Серафимовичу, нет, погнали бы волну анализа и приписали бы Эренбургу или Бабелю, лет через тридцать передумали и приписали бы Маршаку или Рождественскому.
З.Ы. Кончились сигареты, потом продолжу.
В сущности Шолохов- АНТИСОВЕТСКИЙ писатель.